Динамика цитокинового профиля в асците при распространенном раке яичников

• Алешикова Ольга Ивановна
• Антонова Ирина Борисовна
• Бабаева Наталья Александровна
• Герфанова Евгения Викторовна
• Шендер Виктория Олеговна
• Ашрафян Лев Андреевич
• Киселев Всеволод Иванович
• Кузнецов Игорь Николаевич

РезюмеВ работе представлены результаты исследования динамики уровня цитокинов в асцитической жидкости пациенток с диагнозом "рак яичников III-IV стадии" в процессе проводимого лечения: до начала неоадъювантной химиотерапии, после ее завершения и в случае асцитного рецидива заболевания, в сочетании с препаратами, содержащими индол-3-карбинол (I3C) и эпигалокатехин-3-галлатом (EGCG). Удалось продемонстрировать, что на фоне неоадъювантной химиотерапии (НХТ) в опухолевых асцитах имеется четкая тенденция к снижению концентрации большинства провоспалительных цитокинов - до значительно более низких уровней у IL-6, IL-8, IL-10, Hu G-CSF, Hu-MCP, Hu MIP-1β, Hu TNF-α. При асцитных рецидивах серозного рака яичников (РЯ) зарегистрировано превышение концентраций большинства уровней интерлейкинов, достигнутых после завершения терапии, на более чем 80% - IL-6 и менее - IL-8, IL-2, IL-1β и др., на фоне снижающихся или неменяющихся показателей - IL-7, IL-13, IL-17, G-CSF, GM-CSF, что позволяет исключить некоторые из них из диагностического поиска маркеров прогрессирования заболевания и по-новому оценить их роль в овариальном канцерогенезе.

Ключевые слова:рак яичников, неоадъювантная химиотерапия, цитокины, асцит, химиорезистентность, воспаление

Высокий уровень современной диагностики и лечения различных заболеваний позволил увеличить продолжительность жизни, создав новый для эволюции прецедент в виде повышения количества факторов, способных потенцировать воспаление, и пролонгировать период их воздействия. Специфическим отражением текущего процесса стал повсеместный общемировой рост соматической патологии, включая злокачественные новообразования [1, 2], в связи с чем углубленный интерес современных исследователей к работе иммунной системы в целом и ее отдельным клеткам, компонентам, их влиянию на течение и прогрессирование болезни представляется оправданным с научной и гуманистической позиций.

Согласно классическим канонам теории Дарвина, Homo sapiens продолжает свое развитие в континууме живого мира, в котором актуальным вызовом стал хронический воспалительный процесс. За последнее столетие (с конца XIX в. вплоть до настоящего времени, по данным Всемирной организации здравоохранения и Организации Объединенных Наций) продолжительность жизни увеличилась в 1,5-2 раза (в России с 32 до 70,5 лет), а основной причиной смерти стали заболевания, ассоциированные с нарушением метаболизма и гомеостаза: сердечно-сосудистые, онкологические, нейродегенеративные [2, 3]. Несмотря на различные локализации поражений по органам и системам, в основе их патогенеза лежит пролонгированная воспалительная реакция.

Факторы, индуцирующие воспаление (индукторы), могут быть не только чужеродными для организма - вирусы, бактерии, токсины и т.п., но и зарождаться внутри него, например в результате регулярной овуляторной травмы, при ожирении, стрессе и т.д. Клетки иммунной системы, такие как тканевые макрофаги, тучные клетки и др., обнаруживают индукторы и связываются с ними специфическими рецепторами. В зависимости от природы патологического воздействия эти сенсорные клетки производят разные комбинации и количества медиаторов, создавая уникальную "рецептуру" для каждого конкретного индуктора. Воспалительные медиаторы, в свою очередь, воздействуют на ткани и клетки-мишени и изменяют их функциональные состояния, способствуя устранению вредных агентов, адаптации к патологическому состоянию и восстановлению тканевого гомеостаза [4, 5]. Если восстановить структуру и функцию ткани и/или органа не представляется возможным за короткий период времени, то воспалительный процесс приобретает вялотекущий хронический характер.

Повторимся, что воспаление во всем спектре своего проявления является универсальной реакцией многоклеточного организма на любое стороннее воздействие. Вот почему за миллионы лет эволюции человек наряду с другими формами высокоорганизованной жизни приобрел способность существовать и развиваться даже на фоне длительной персистенции и влияния специфических и неспецифических флогогенов, ограничивая их острое системное действие и тем самым откладывая летальный исход индивида на период, достаточный для выполнения репродуктивной функции [6].

В настоящее время имеется ряд научных работ, демонстрирующих тесную корреляцию между высокими уровнями медиаторов воспаления в крови матери во время беременности и частотой ее прерывания на различных сроках, а также развитием эклампсии в родах и резистенности к инфекционным агентам в постанатальном периоде. На животных моделях доказано, что высокие уровни интерлейкинов в крови матери во время гестации плода приводят к уменьшению численности помета, размеров рожденных особей и снижению их плодовитости [7-10].

Таким образом, хронический воспалительный процесс на организменном уровне способен оказывать прямое влияние на характерные особенности последующего поколения, проявляясь на клеточном уровне в виде всевозможных нарушений метаболических каскадов, биохимических процессов, метилирования генов, их соматических мутаций и дезорганизации основных структур - ДНК и РНК. Эта провоспалительная среда в микроокружении клетки создает патогенетический порочный круг для развития и прогрессии системного хронического заболевания, индуцируя развитие неопластического процесса, и в дальнейшем нарочно поддерживается атипичными клетками, способствуя их росту, делению, прогрессии первичных и метастатических очагов. Изменения закрепляются в популяции и становятся все более распространенными в череде поколений опухолевых клеток, но даже в пределах одного клона появляются более адаптированные клетки, тем самым исключая единообразие и способствуя гетерогенности опухоли [11].

С точки зрения эволюции эффективная противоопухолевая терапия заключается в том, чтобы манипулировать соматической средой и микроокружением клетки таким способом, который не будет содействовать образованию и пролиферации неопластических клеток, и этот дарвиновский принцип имеет непосредственные последствия для клинической практики, в первую очередь для лечения онкологических больных [4].

Сегодня активно обсуждается роль воспаления в канцерогенезе рака женских репродуктивных органов. Сочетание фактора воспаления в период овуляции и целого ряда молекулярно-биологических и тканевых перестроек с определенной достоверностью позволяет описать вероятную модель канцерогенеза при спорадическом раке яичников - злокачественном новообразовании с наиболее высоким уровнем 5-летней летальности среди женщин [12].

Основным отягчающим течение и ухудшающим прогноз заболевания патогномоничным звеном становится образование асцита. Именно перитонеальная жидкость является уникальной провоспалительной средой, обеспечивающей специфическую локализацию рецидивов, метастазов при раке яичников (РЯ), преимущественно в области малого таза, а также обширную внутрибрюшинную диссеминацию опухолевого процесса [13, 14].

В одной из наших предыдущих работ совместно со специалистами Института биоорганической химии им. М.М. Шемякина и Ю.А. Овчинникова мы продемонстрировали широкий профиль растворимых компонентов и все многообразие клеточных популяций, характерных для овариального канцерогенеза, содержащихся в перитонеальной жидкости: ангиогенин, ангиопоэтин-2, фактор роста эндотелия сосудов VEGF, онкоген GRO (growth related oncogene), молекула межклеточной адгезии ICAM-1 (intercellular adhesion molecule-1), IL-6, IL-1β, IL-8, IL-10, IL-15, а также целый ряд других сигнальных молекул. В последующих работах показали имеющиеся различия в уровнях экспрессии между асцитами у больных РЯ и пациенток с доброкачественными заболеваниями [15, 16].

Для многих из этих соединений доказана прогностическая клиническая значимость. У больных РЯ повышенная концентрация в асците (по сравнению с сывороткой крови) важнейших провоспалительных цитокинов IL-1β, IL-6, IL-8 и IL-10 достоверно коррелировала с плохим прогнозом и ответом на стандартную терапию [17, 18]. Другими авторами было установлено, что уровень экспрессии IL-8 в овариальных опухолевых клетках коррелировал с их повышенной туморогенностью и образованием асцита, а повышенное содержание IL-8 в асците у больных с распространенным РЯ вносит важный вклад в общую проангиогенную активность раковых клеток [19]. Доказано, что IL-6 способен стимулировать опухолевый рост, инвазию, ангиогенез [20], химиорезистентность. Повышенный уровень IL-6 в асците при РЯ коррелирует с уменьшением безрецидивной выживаемости больных, а у пациентов, отвечавших на стандартную химиотерапию, в асците определялся пониженный уровень IL-6 по сравнению с больными, не показавшими ответа на химиотерапевтическое лечение [20, 21]. Вклад в иммуносупрессивную среду вносят упомянутый выше IL-10, подавляющий Т-клеточный иммунный ответ [22].

Характеристика и изменение молекулярного и генетического профиля этих факторов в ходе лечения могут рассматриваться как достоверные прогностические маркеры, а также как маркеры оценки эффективности (мониторинга) проводимой противоопухолевой терапии [17, 23]. Для терапии больных РЯ применяют традиционные методы лечения рака, такие как хирургия и химиотерапия. Основной мишенью эффективной лекарственной терапии должны стать опухолевые стволовые клетки (ОСК), а также всевозможные молекулярные мишени, включая медиаторы воспаления, обеспечивающие различные звенья канцерогенеза [24, 25].

Среди известных противоопухолевых соединений с подобным механизмом воздействия особого внимания заслуживают пищевые индолы - индол-3-карбинол (I3C), его физиологический метаболит-3,3'-дииндолилметан (DIM) и флавоноид эпигаллокатехин-3-галлат (EGCG) [26, 27]. Соединения I3C и EGCG обладают противоопухолевой активностью за счет стабилизации генома, снижения эстроген-зависимой пролиферации (восстановление соотношения 2-ОНЕ/16α-ОНЕ), стимуляции апоптоза, деметилирования генов-онкосупрессоров, подавления асептического хронического воспаления и неоангиогенеза, снижения эстроген-независимой пролиферации, управления дифференциров-кой ОСК, а также за счет снижения их химиорезистентности и метастатической активности [28].

Таким образом, для достижения максимального терапевтического эффекта при лечении злокачественных опухолей предлагается использовать ингибиторы ОСК в комплексе со средствами стандартной терапии [29, 30]. В этом случае, помимо эрадикации первичного очага, можно ожидать снижения вероятности появления рецидива, а также повышения чувствительности опухоли к средствам традиционной терапии. Основываясь на вышесказанном, мы посчитали необходимым включить в состав стандартной терапии РЯ препарат I3C в сочетании с EGCG, чтобы посредством его воздействия на основные звенья этиопатогенеза заболевания повысить ее эффективность. В данном исследовании мы отразили уровень цитокинов у больных до и после неоадъювантной химиотерапии (НХТ) на фоне приема препаратов I3C в сочетании с EGCG, а также измерили уровень цитокинов в случае рецидивирования заболевания.

Цель исследования - определение уровня цитокинов в асцитической жидкости у пациенток с серозным РЯ III-IV стадии до и после неоадъювантной химиотерапии (НХТ), проводимой на фоне применения препарата I3C в сочетании с EG0G, а также в случае асцитного рецидива опухоли.

Материал и методы

Асцитическая жидкость до начала специального лечения была взята у 18 больных РЯ III-IV стадий (n=18). Средний возраст составил 59±3,8 года. Критерии включения: впервые установленный и морфологически верифицированный серозный РЯ III-IV стадии, асцитный вариант, отсутствие мутации генов BRCA1, 2, подписанное информированное согласие, общее состояние больного по шкале ECOG 0-2 балла, возраст старше 18 лет, ожидаемая продолжительность жизни более 6 мес.

На I этапе комбинированного лечения проводилась НХТ по стандартной схеме: паклитаксел 175 мг/м² внутривенно в 1-й день и карбоплатин (AUC 6) внутривенно во 2-й день, медиана составила 4 курса (2-8), с интервалом в 21 день.

Дополнительно к НХТ все больные, включенные в исследование, на протяжении лечения получали препарат, содержащий I3C и EGCG (Промисан®) по 2 капсулы 3 раза в сутки. На II этапе лечения всем 18 пациенткам (100%) было выполнено хирургическое вмешательство (экстирпация матки с придатками, субтотальная резекция большого сальника) и проведена адъювантная химиотерапия (АХТ; медиана 6 курсов).

У 5 больных РЯ за весь период наблюдения был зарегистрирован рецидив заболевания. Медиана безрецидивного периода составила 15 мес. Забор биологического материала (асцит) осуществлялся до начала НХТ путем лапароцентеза, интраоперационно (не ранее чем через 21 день после НХТ, медиана - 28 дней) и в случае асцитного рецидива заболевания путем лапароцентеза или пункции.

Все пациентки начали свое обследование и лечение в отделении онкогинекологии ФГБУ "Российский научный центр рентгенорадиологии" Минздрава России с 2015 по 2016 г., период наблюдения продолжается вплоть до настоящего времени, промежуточные данные получены и актуальны на декабрь 2018 г.

Забор асцитической жидкости проводили в стерильные стандартные пробирки объемом 50 мл. Полученный материал центрифугировали при 1500 об./мин в течение 15 мин при комнатной температуре для сепарации клеточной части. Затем образцы помещали на хранение в специализированную холодильную камеру с температурным режимом -80° С и в последующем транспортировали в специальном контейнере для перевозки биологического материала в лабораторию. В лаборатории на полученных образцах проведено цитокиновое профилирование с использованием набора Pro Human Cytokine 17-pLex Assay (Bio-Rad, США). По 50 мкл смеси магнитных микрочастиц вносили в лунки 96-луночного планшета, затем дважды промывали частицы буфером и вносили по 50 мкл стандарта или образца в соответствующие лунки. Инкубирование проводили при комнатной температуре на орбитальном шейкере 850 об./мин в течение 30 мин. Затем планшеты промывали трижды буфером и в каждую лунку добавляли по 25 мкл биотинилированных антител. Через 30 мин инкубации при комнатной температуре выполняли 3 промывки и вносили по 50 мкл буфера Streptavadin-PE с последующим инкубированием в течение 10 мин. Планшеты были промыты трижды буфером, после чего микрочастицы ресуспендировали в 125 мкл буфера для анализа. Измерение проводили с помощью прибора Bio-PLex Reader. Проведено определение уровня 17 цитокинов в динамике: IL-1β, IL-2, IL-4, IL-5, IL-6, IL-7, IL-8, IL-10, IL-12, IL-13, IL-17, G-CSF, GM-CSF, IFN-γ, MCP-1 (MCAF), MIP-1β, TNF-α до и после НХТ, а также в случае асцитного рецидива заболевания.

Статистическая обработка полученных результатов проведена на компьютере с помощью программного пакета SPSS Statistics 21.0 for Windows. Учитывая небольшую выборку и отличное от нормального распределение, в ходе анализа применяли непараметрические методы. По этой же причине в описательном анализе данных, помимо среднего значения, рассчитывали и медиану (Ме).

Результаты

Для определения динамики уровня цитокинов в опухолевых асцитах нами было проведено цитокиновое профилирование.

Средняя концентрация IL-1β, IL-4, IL-12 и IL-13 в асцитах у пациенток с РЯ (n=18) до начала терапии составила <1,0 нг/мл: уровень IL-1β был равен 0,48±0,2 нг/мл, уровень IL-4 - 0,21±0,1 нг/мл, уровень IL-12 - 0,62±0,2 нг/мл, уровень IL-13 - 0,49±0,1 нг/мл (см. рисунок).

После НХТ у всех больных, получавших препараты I3C и EGCG, отмечалось снижение уровня экспрессии указанных интерлейкинов: IL-1β был равен 0,06±0,01 нг/мл, IL-4 - 0,14±0,01 нг/мл, IL-12 - 0,37±0,02 нг/мл, IL-13 - 0,32±0,1 нг/мл. При рецидиве РЯ уровни указанных интерлейкинов были равны и имели более высокие значения, чем те, что были достигнуты после завершения лечения: уровень IL-1β был равен 1,8±0,2 нг/мл, IL-4 - 0,19±0,07 нг/мл, IL-12 - 0,44±0,15 нг/мл, IL-13 - 0,32±0,1 нг/мл.

Средняя концентрация IL-2, IL-5, IL-7, IL-17, IFN-γ, и HuGM-CSF в асцитах больных РЯ (n=18) до начала терапии колебалось в пределах от более или равного 1,0 нг/мл до менее или равного 10,0 нг/мл: уровень IL-2 был равен 1,75±0,15 нг/мл, IL-5 - 8,7±0,06 нг/мл, IL-7 - 1,32±0,07 нг/мл, IL-17 - 0,39±0,04 нг/мл, уровень IFN-γ - 3,48±0,1 нг/мл, HuGM-CSF - 1,31±0,08 нг/мл. После НХТ у всех больных также отмечалось снижение уровня экспрессии перечисленных интерлейкинов: IL-2 - 0,59±0,1 нг/мл, IL-5 - 4,3±0,15 нг/мл, IL-7 - 0,66±0,06 нг/мл, IL-17 - 0,39±0,02 нг/мл, IFN-γ - 1,1±0,1 нг/мл, HuGM-CSF - 1,21±0,16 нг/мл. При рецидиве РЯ уровни данных цитокинов превышали достигнутые после проведенной ранее терапии: IL-2 - 1,8±0,17 нг/мл, IL-5 - 11,3±0,1 нг/мл, IL-7 был ниже достигнутого и составил 0,62±0,04 нг/мл, IL-17 был ниже среднедостигнутого и равен 0,52±0,03 нг/мл, уровень IFN-γ был выше и равен 2,27±0,1 нг/мл, уровень HuGM-CSF не повышался при рецидиве и составил 1,21,3±0,04 нг/мл.

Отдельного внимания заслуживает группа цитокинов IL-6, IL-8, IL-10, Hu G-CSF, Hu-MCP, Hu MIP-1β, Hu TNF-α, ввиду того что их значения до начала терапии колебались в более высоких пределах и по возрастающей были следующими: Hu MIP-1β - 20,2±0,4 нг/мл, Hu TNF-α - 33,8±0,2 нг/мл, IL-10 - 42,8±0,4 нг/мл, G-CSF - 47,2±2,3 нг/мл, IL-6 - 90,1±1,6 нг/мл, IL-8 - 309,6±1,5 нг/мл, Hu-MCP -1818,8±1,7 нг/мл.

После проведения НХТ у больных, принимавших препараты I3C и EGCG, мы регистрировали снижение их экспрессии до уровней: Hu MIP-1β - 16,2±1,1 нг/мл, TNF-α - 18,9±0,9 нг/мл, IL-10 - 17,2±0,6 нг/мл, G-CSF -14,4±1,2 нг/мл, IL-6 - 26,7±2,1 нг/мл, IL-8 - 69,0±1,2 нг/мл, Hu-MCP - 160,6±2,3 нг/мл (см. таблицу).

Важно отметить, что при рецидиве РЯ все перечисленные медиаторы воспаления с высокими исходными значениями, кроме G-CSF, имели показатели, превышающие достигнутый после последнего курса химиотерапии (ХТ) уровень: Hu MIP-1β - 25,8±0,8 нг/мл, TNF-α - 43,9±1,1 нг/мл, IL-10 -26,1±2,1 нг/мл, G-CSF - 15,8±1,1 нг/мл, IL-6 - 199,1±2,1 нг/мл, IL-8 - 258,3±3,1 нг/мл, Hu-MCP - 305,2±2,1 нг/мл.

Обсуждение

В нашем исследовании оценка уровня медиаторов воспаления проводилась до, после НХТ и в случае асцитного рецидива заболевания, что позволило оценить их динамику у больных РЯ на фоне применения препаратов, содержащих I3C в сочетании с EGCG. До начала НХТ уровни факторов воспаления у всех больных РЯ с III-IV стадиями, включенных в исследование, были выше их значений, полученных после завершения НХТ. Наибольшие показатели отмечались среди следующей группы интерлейкинов: IL-6, IL-8, IL-10, Hu G-CSF, Hu-MCP, Hu MIP-1β, Hu TNF-α. Максимальное значение наблюдалось у MCP - 1818,78±1,7 нг/мл. Наименьшие уровни были зарегистрированы в группе интерлейкинов IL-1β, IL-4, IL-12 и IL-13. Минимальное значение у IL-4, который был равен 0,21±0,1 нг/мл. После завершения НХТ отмечалось снижение исходных уровней большинства исследованных цитокинов в интервале от 20% (MIP-1β) до 91% [MCP-1(MCAF)], что позволяет предположить улучшение прогноза дальнейшего течения и исхода заболевания. Стоит отметить, что при асцитном рецидиве РЯ отмечалось повышение большинства уровней интерлейкинов на 86,6% (IL-6), на 73,3% (IL-8 и IL-2) и на 72,7% (IL-1β) на фоне незначительно изменившихся или даже снижающихся уровней цитокинов: IL-7 = -6,5%, IL-13 = 0%, IL-17 =-44,2%, G-CSF = +8%, GM-CSF = 0%, что позволяет исключить последние из диагностического поиска маркеров прогрессирования РЯ.

Заключение

Таким образом, в данном исследовании было показано, что асцит при РЯ - это провоспалительная среда, в которой концентрации биологически активных веществ цитокинов, хемокинов и факторов роста способны динамично изменяться на фоне проводимой химиотерапии в сочетании с препаратами эпигенетического и мультитаргетного механизма действия (I3C, EGCG), а также при прогрессировании заболевания. Попытка воздействовать на провоспалительное микроокружение опухоли с ее многомерной сложностью метаболических каскадов представляется нам одним из наиболее перспективных путей воздействия на патогенетические механизмы ее формирования и развития. Исследование уровней цитокинов в опухолевом асците позволяет осветить некоторые скрытые аспекты овариального канцерогенеза и взглянуть на стандартную терапию РЯ под новым углом зрения.

Конфликт интересов. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.

Цитокиновое профилирование выполнено в рамках гранта Российского научного фонда (проект № 17-75-20205).

Литература

1. FerlayJ., Colombet M., Soerjomataram I., Mathers C. et al. Estimating the global cancer incidence and mortality in 2018: GLOBOCAN sources and methods // Int. J. Cancer. 2018 Oct 23. doi: 10.1002/ijc.31937. PubMed PMID: 30350310

2. World health statistics 2018: monitoring health for the SDGs, sustainable development goals. Geneva : World Health Organization, 2018. URL: http://apps.who.int/iris/bitstream/handle/10665/272596/9789241565585-eng.pdf .

3. World Population Prospects: The 2017 Revision, Key Findings and Advance Tables. Working Paper No. ESA/P/WP/248. United Nations, Department of Economic and Social Affairs, Population Division, 2017.

4. Zimmer С. Evolved for Cancer? Scientific American, 2008. URL: https://www.scientificamerican.com/article/evolved-for-cancer-2008-07/

5. Антонов В.Г., Козлов В.К. Патогенез онкологических заболеваний: иммунные и биохимические феномены и механизмы. Внеклеточные и клеточные механизмы общей иммунодепрессии и иммунной резистентности // Цитокины и воспаление. 2004. Т. 3, № 1. С. 8-19.

6. Okin D., Medzhitov R. Evolution of inflammatory diseases // Curr. Biol. 2012. Vol. 22, N 17. P. R733-R740.

7. Шарафетдинова Л.М., Мазитова А.М., Кравцова О.А. и др. Ассоциация полиморфизма генов некоторых провоспалительных цитокинов с риском развития преэклампсии // Практ. мед. 2015. № 1 (86). С. 37-40.

8. Чистякова Г.Н., Газиева И.А., Ремизова И.И. и др. Оценка продукции цитокинов при беременности, осложненной угрозой прерывания в первом триместре // Фундамент. исслед. 2005. № 5. С. 96-98. URL: http://www.fundamental-research.ru/ru/article/view?id=6109. (дата обращения: 22.12.2018)

9. Гомболевская Н.А., Бурменская О.В., Демура Т.А., Марченко Л.А. и др. Оценка экспрессии мРНК генов цитокинов в эндометрии при хроническом эндометрите // Акуш. и гин. 2013. № 11. С. 35-40.

10. Мирошниченко С.М., Коваленко Г.А., Русских Г.С. и др. Морфофункциональные показатели перитонеальных макрофагов различных линий мышей при асептическом воспалении // Бюл. СО РАМН. 2014. № 1. URL: https://cyberleninka.ru/article/n/morfofunktsionalnye-pokazateli-peritonealnyh-makrofagov-razlichnyh-liniy-myshey-pri-asepticheskom-vospalenii. (дата обращения: 22.12.2018)

11. Свердлов Е.Д. Нерешаемые проблемы биологии: нельзя создать два одинаковых организма, нельзя победить рак, нельзя картировать организм на геном // Биохимия. 2018. Т. 83, № 4. 517-527.

12. Ашрафян Л.А. Вероятные патогенетические варианты спорадического рака яичников // Опухоли женской репродукт. системы. 2012. № 3-4. С. 112-119.

13. Halkia E., Chrelias G., Chrelias C., Esquivel J. 2017 Update on Ovarian Cancer Peritoneal Carcinomatosis Multimodal-Treatment Considerations // Gastroenterol. Res. Pract. 2018. Vol. 2018. Article ID 5284814. doi: 10.1155/2018/5284814. Published 2018 Apr 5.

14. Ашрафян Л.А., Киселев В.И. Опухоли репродуктивных органов (этиология и патогенез). М. : Димитрейд График Групп, 2007. 216 с.

15. Алешикова О.И., Антонова И.Б., Бабаева Н.А., Герфанова Е.В. и др. Оценка уровней цитокинов в асцитической жидкости при раке яичников на фоне неоадъювантной химиотерапии // Доктор.Ру. 2018. № 2 (146). С. 63-68.

16. Shender V.O., Pavlyukov M.S., Ziganshin R.H., Arapidi G.P. et al. Protrome-metabolome profiling of ovarian cancer ascities reveals novel components involved in intercellular communication // Mol. Cell. Proteomics. 2014. Vol. 13, № 12. P. 3558-3571.

17. Lane D., Matte I., Garde-Granger P. et al. Inflammationregulating factors in ascites as predictive biomarkers of drug resistance and progression-free survival in serous epithelial ovarian cancers // BMC Cancer. 2015. Vol. 15. P. 492. doi: 10.1186/s12885-015-1511-7.

18. Bodo E.L. Cytokine patterns in patients with cancer: a systematic review // Lancet Oncol. 2013. Vol. 14, N 6. P. e218-e228. URL: https://doi.org/10.1016/S1470-2045(12)70582-X

19. Yue Wang, Rui Cheng Xu, Xiao Lei Zhang. Interleukin-8 secretion by ovarian cancer cells increases anchorage-independent growth, proliferation, angiogenic potential, adhesion and invasion // Cytokine. 22012. Vol. 59, N 1. P. 145-155.

20. Maccio A., Madeddu C. The role of interleukin-6 in the evolution of ovarian cancer: clinical and prognostic implications - a review // J. Mol. Med. 2013. Vol. 91, N 12. P. 1355-1368.

21. Matte I., Lane D., Bachvarov D. et al. Role of malignant ascites on human mesothelial cells and their gene expression profiles // BMC Cancer. 2014. Vol. 14. P. 288.

22. Alldredge J., Flies D., Higuchi T. et al. Impaired interleukin-10 signaling and ovarian cancer growth in the peritoneal cavity // J. Clin. Oncol. 2014. Vol. 32, N 15. Suppl. P. e22094-e22094.

23. Kolomeyevskaya N., Eng K.H., Khan A.N.H. Cytokine profiling of ascites at primary surgery identifies an interaction of tumor necrosis factor-а and interleukin-6 in predicting reduced progression-free survival in epithelial ovarian cancer // Gynecol. Oncol. 2015. Vol. 138, N 2. P. 352357.

24. Ашрафян Л.А., Киселев В.И., Муйжнек Е.Л., Герфанова Е.В. и др. Современные принципы эффективной терапии рака яичников // Опухоли женской репродукт. системы. 2015. № 2. С. 68-75.

25. Lupia M., Cavallaro U. Ovarian cancer stem cells: still an elusive entity? // Mol. Cancer. 2017. Vol. 16, N 1. P. 64. doi: 10.1186/s12943-017-0638-3. Published 2017 Mar 20.

26. Киселев В.И., Кузнецов И.Н., Друх В.М., Муйжнек Е.Л. Лекарственная регуляция активности генов // Вопр. биол., мед. ифармацевт. химии. 2016. № 9. C. 28-35.

27. Li H., Zhang X., Fan W. 3,3'-Diindolylmethane suppresses ovarian cancer cell viability and metastasis and enhances chemotherapy sensitivity via STAT3 and Akt signaling in vitro and in vivo // Arch. Biochem. Biophys. 2018 Jul 21. doi: 10.1016/j.abb.2018.07.002.

28. Walters Haygood C.L., Arend R.C., Straughn J.M., Buchsbaum D.J. Ovarian cancer stem cells: Can targeted therapy lead to improved progression-free survival? // World J. Stem Cells. 2014. Vol. 6, N 4. P. 441-447.

29. Casey S.C., Amedei A., Aquilano K. et al. Cancer prevention and therapy through the modulation of the tumor microenvironment // Semin. Cancer Biol. 2015. Vol. 35, suppl. P. S199-S223.

30. Ovarian cancer stem cells more questions than answers // Semin. Cancer Biol. 2017. Vol. 44. P. 67-71.

Материалы данного сайта распространяются на условиях лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International License («Атрибуция - Всемирная»)